День первый
«Сегодня ставим гозерелин, через неделю, 6 января, первая химия, в июле операция, потом лучевая. К концу осени будешь здорова, к Новому году уже с прической забудешь всё это как страшный сон», – Полина Сергеевна улыбнулась и сказала, чтобы я шла в коридор подумать над тем, какие у меня остались вопросы…
«Рожать ведь потом планируете?» – уже в дверях услышала я вопрос.
Рожать? Ха! У меня рак, мне 41, и я пришла узнавать, каковы мои шансы дожить до конца этого года, учитывая злополучный ki67 = 90% и предварительно «поднакачавшись» информацией из интернетов )
Я вышла в коридор стационара химиотерапии. Вокруг царила атмосфера какой-то суеты, постоянно кто-то пробегал мимо со стойками. Санитарка разносила шиповник, мне тоже предложили, и я не стала отказываться. Присела на диван. Рядом сидел импозантный седовласый мужчина, под капельницей и в наушниках, и участвовал в какой-то рабочей встрече по зуму. Я впала в глубокую задумчивость по поводу «рожать». Из неё меня неожиданно вывел громкий звонкий вопрос женщины, которая в одной руке держала выше головы бутыль с красной: «Мужчина, а можно я к вашей стойке присоседюсь? А то народу сегодня столько, стоек нет». И женщина кокетливо улыбнулась. Мужчина улыбнулся в ответ, подвинулся и жестом пригласил даму присесть рядом.
Конечно, я хочу рожать. Жизнь продолжается даже здесь. Где же эти изможденные, лысые, постанывающие люди с потухшими взглядами? Мои стереотипы были разрушены. Да, я хочу жить и хочу рожать. У меня был миллион вопросов, и стало очевидно, что это не конец. Я встала, уверенно открыла дверь и вошла в залитый светом кабинет Феоктистовой.
День последний
Был жаркий майский погожий день. Я сдала кровь и, в ожидании результата, купила булку в буфете и пошла гулять в парк. На озере рыбачили дедули, один был с внуком, навстречу то и дело попадались велосипедисты, пели какие-то весенние неведомые птицы свои брачные песни. Позади были полгода химии.
Тошнота, нейтропения, крутое пике гемоглобина, пакетики с единорогом в каждой сумке на случай рвоты, куча каких-то таблеток по 5 раз на дню, уколы в ягодицу, в живот, в бедро, в вену…прошла пять метров и устала….и много всего того, что я уже и забыла, как обещала Фео.
Я пошла купить букет цветов своему химику в честь последней нашей встречи. И вот я, вся такая нарядная – в жестком мини, в кроксах и с розовым платком на голове, с огромным букетом в руках – стою под дверью своего химика в очереди. Рядом двое мужчин: отец и сын. На химию пришел отец, сын в качестве группы поддержки. Оба спокойны и общаются на отвлеченные бытовые темы, что-то про машину, дачу и сантехнику. Но даже я почувствовала в этой беседе страх.
«Вы такая красивая. У вас праздник сегодня?» – спросил отец.
«Я сегодня выпускница», – ответила радостно я.
«А у меня первый день. На полгода», – вздохнул мужчина.
«Не бойтесь, время быстро пройдет. Это как на работу ходить, постоянно какие-то хлопоты: за кровью следить, гулять, сюда таскаться. Не заметите, как время пролетит».
Это был тот день, когда я должна была вернуть должок ) Сегодня была моя очередь вселять надежду и показать, что жизнь продолжается. Я передала этот огонь дальше и уверенно вошла в кабинет химика.
Что было после
На следующий Новый год я, с модной короткой стрижкой и грудью большего размера, сидела за новогодним столом. Лечение было позади. Я и правда о нем уже почти никогда не вспоминала. Но я навсегда запомнила всё, что близкие (и не очень) люди делали для меня, тех, кто был в это время рядом: моих подруг, которые по очереди жили полгода со мной, чтобы хоть как-то облегчить мне жизнь; друзей, которые по очереди возили на химию и обратно; родителей, которые ни разу не показали мне свой страх, боль, плохое настроение; коллег, которые прикрывали и помогали всем, чем могли.
Многие говорят, что болезнь принесла им какое-то просветление или вернула жажду жизни. Я такого не испытала, но я поняла, сколько прекрасных людей меня окружает. И теперь моя очередь передать этот огонь дальше.